Белый царь

«У нас Белый царь — над царями царь.
Почему ж Белый царь над царями царь?
И он держит веру крещеную,
Веру крещеную, богомольную,
Стоит за веру христианскую,
За дом Пречистыя Богородицы,—
Потому Белый царь над царями царь…»

«Белый царь» — звание, которое давалось русским царям, в том числе Ивану Грозному. Согласно исследованиям Б. А. Успенского, первая фиксация названия «белый царь» как наименования московского государя в письменном источнике — в Повести об восьмом соборе Симеона Суздальского («Слово о становлении восьмого собора»), где это словосочетание применено к Василию Тёмному под 6949 (1441) годом: о нём говорится как о «благоверном и христолюбивом и благочестивом истинно православном великом князе Василии Василиевиче, белом царе всеа Руси». Дмитрий Шемяка и вслед за ним Василий II Тёмный на своих монетах использовали титул «господарь всея Руси» (либо «господарь земли русской»).

«Бело – значит незлобие, бесхитрость»

Впервые в русских текстах этот образ, видимо, появился у Симеона Суздальского, в первой редакции его «Повести о осьмом соборе» (начало 1440-х годов), где рассказывается о заключении унии между православными и католиками на соборе, проходившем в Ферраре и во Флоренции. Там говорится: «В лето 6949-е [1440/1441] пришедшу митрополиту Исидору изо Фрязской земли… от папы римскаго Евгения на Москву к благоверному и христолюбивому и благочестивому, истинному православному великому князю Василию Васильевичю, белому царю всеа Русии, с великою гордостию и неправдою и буйством латыньским…» В середине XVI века братия сербского Хиландарского монастыря на Афоне обращалась к Ивану IV Грозному как к «единому правому государю, белому царю восточных и северных стран». Однако в целом употребление данного словосочетания нехарактерно для официальных документов. Гораздо больший материал для наблюдений и размышлений дает фольклор.

Белый царь у народов мира

Очевидно, можно видеть первооснову семантики выражения «белый царь» в древнейших архетипах, которые формировались в ранней истории индоевропейцев Евразии и позднее были унаследованы славянами. Такой подход отличается от самой распространенной версии о восточном (тюрко-монгольском) происхождении этого титула. Известно, что в 1770-х годах один оренбургский чиновник интересовался у жителей Хивы, по какой причине они именуют российского императора «белым царем». Те «сказывали ему, якобы тот титул у них от русских людей издавна введен в употребление, а по каким обстоятельствам, того они не знают». Опубликовавший эту информацию историк XVIII века Петр Рычков сделал резонный вывод, что «титул белого царя азиатские народы не от себя вымыслили, но перешел оный к ним из России по разным обстоятельствам».

Тем же вопросом заинтересовался имперский (австрийский) посол Сигизмунд Герберштейн, посетивший Великое княжество Московское в первой четверти XVI века. Герберштейн в «Rerum Moscovitarum commentarii» полагал, что это название происходит оттого, что русские цари носили белый клобук, в противоположность персидским шахам, носившим красные колпаки и потому называемым «кизил-башами». Но объяснение это является неубедительным. Он слышал, как русские называли своего правителя «белым царем», но никто не мог объяснить ему происхождение этого титула. Между тем данный образ присутствует в русских памятниках самых разных жанров на протяжении огромного исторического периода. Он употреблялся на Руси уже тогда, когда те же хивинцы (узбеки и туркмены) еще не подозревали о существовании Русского государства и его монарха. Неосведомленность же московских информаторов Герберштейна свидетельствует о глубокой древности выражения «белый царь» – такой древности, что рациональные объяснения оказались уже прочно забыты.

Стало быть, образ «белого царя», получивший распространение среди жителей Российского государства, зародился в восточнославянской языческой среде и сохранился в русской политической культуре после принятия христианства. В нем соединились понятия белизны, сакральности и верховной власти. По мере расширения влияния и границ России своеобразный культ «великого государя», распространенный среди русских, накладывался на местные традиционные политические установки. Точкой соприкосновения здесь объективно служил священный белый цвет как маркер верховной власти – символ, знакомый и привычный как для русских, так и для их партнеров по строительству полиэтнической державы.