В полуразрушенном Кремле проводилось очень интересное мероприятие, про которое в наше время сознательно умалчивается и само действо изТОРЫки переносят в Москву, но глядя на гравюры тех событий и описания действующих лиц, невольно кажется, что эти события происходили в разрушенном Кремле другого города — Новгорода Великого с белокаменным Кремлем Каструмом.
Всешутейший, всепьянейший и сумасброднейший собор — одна из затей, учрежденных царём Петром I. Язык, используемый соборянами, противопоставлялся церковнославянскому обрядному, происходил из условного (или тайного), так называемого, «офенского» !!!языка странствующих торговцев и мата — все это производные языка евреев — фени).Главной чертой «Собора», что явствует из названия, является отчётливое пародирование обрядов католической (собор возглавлялся «князем-папой», которого выбирали «кардиналы») и православной церквей (по мнению некоторых исследователей, он даже был создан с главной целью — дискредитации церкви , хотя наряду с бритьём бород входит в общий ряд разрушения стереотипов старорусской повседневной жизни ); большое количество ненормативной лексики и водочных возлияний. Собор просуществовал около 30 лет — с начала 1690-х до середины 1720-х годов , внеся свою лепту в восприятие царя ПЕТРА слоями общества как Антихриста.
Устройство собора копировало всю церковную иерархию. В составе собора были «дьяконы», «архидиаконы», «попы», «ризничий», «архиереи», в том числе «митрополиты», а также «диаконисы», «архи-игуменья» и «княжна-игуменья» и т. д. У собора были свои молитвы, большая часть которых утеряна и сохранилась по частной переписке «соборян». Все лица «собора» носили с подачи Петра І прозвища, которые по словам Василия Ключевского, «никогда, ни при каком цензурном уставе не появятся в печати» . Ну а прозвища ЭТОГО СОБОРА я вынесу в Коммент, поскольку они совсем не читабельны!Историки отмечают: «У всех „соборян“ независимо от того, какого они были происхождения и какие посты занимали в реальной жизни, имелись потешные прозвища и звания, основанные почти всегда на матерной лексике или не на слишком пристойных ассоциациях. У самого Петра I была нецензурная кличка — Пахом-пихайхуй, изменился и полный титул Зотова — „Всешутейший и всесвятейший патриарх кир-ети Никита Пресбургский (Плешбургский), Заяузский, от великих Мытищ и до мудищ“. Прозвищем же „смиренный Аникит“ в латинской транскрипции Зотов подписывал свои письма в качестве „князя-папы“. Бутурлин имел прозвище Корчага, а с 1718 года звался также „князь-папа Ибасса“. Кроме того, и в бытность „митрополитом“, и став „папой“, он прилагал к себе такие имена-клички, как Петрохуй и Петропизд. Речевую среду внутри „сумасброднейшего собора“ ярко характеризует обнаруженный в архиве один из немногих уцелевших списков его членов. Скорее всего, он составлен до 1706 года» (см. врезку справа)[1].Обсценные прозвища соборян пародировали выбор монашеских имён (ср. использование в их составе ряда реальных имён, принятых прежде всего как монашеские — Пахом, Филарет, Иоиль), и, как и монашеские имена на Руси до XVIII в., начинались на те же буквы, что и мирские (Пётр — Пахом-Пихайхуй, аналогично Никита Репнин, Иван Мусин-Пушкин и т. п.)Состав Всешутейшего собора был достаточно постоянным и фиксировался в списках (всегда неполных, но достаточно больших). Из них видно, что наряду с ничем не примечательными личностями среди членов Собора были такие государственные деятели, как Г. И. Головкин, Т. Н. Стрешнев, И. А. Мусин-Пушкин, Ф. М. Апраксин. Члены Собора имели постоянную обслугу и штат профессиональных смехачей — «грозных заик 12 человек, папиных поддьяков плешивых 12 человек, весны 24 человека», также приглашали певчих, музыкантов (с бубнами и другими скоморошьими инструментами), шутов, «дураков» и лиц, изображавших Бахуса[1]. Членство в Соборе порой было насильным, особенно это касалось представителей старой знати, подвергавшихся в нём унижениям. Все покорялось своеобразному чувству юмора царя. У членов Собора были особые одеяния, которые «представляли собой пародию на облачения священнослужителей: к примеру, вместо архиерейской панагии они носили флягу, а на митре „князя-папы“ был изображен Бахус».[8] В собрании Государственного Эрмитажа хранится священническая фелонь, сшитая из шёлковой ткани с вышитыми драконами. По одной из версий она принадлежала князю-кесарю Фёдору Ромодановскому и использовалась на «заседаниях» собора .Особыми членами «собора» были женщины. Иерархия среди них была такой: высшим титулом был «княжна-игуменья», до 1717 года ею бессменно была Дарья Гавриловна Ржевская, а потом Анастасия Петровна Голицына. Первая была из Рюриковичей, вторая — из Гедеминовичей. Затем шли «архиигуменьи», в их разряд перешла Ржевская, оставив прежнюю должность, далее шли «игуменьи», «диаконисы» и «монахуйни» («монахини»). Помимо этого, к участию в соборных действах привлекались жёны «служителей Бахуса».
